В Новой Третьяковке — мировая премьера оперы «Для «Черного квадрата» по мотивам легендарной постановки начала ХХ века «Победа над Солнцем». Автор идеи и либретто — Игорь Конюхов. Физик-ядерщик по образованию, после переезда в США он стал не только режиссером, но и одним из главных популяризаторов русской оперы. Бывший ученый рассказал корреспонденту РИА Новости, как физика помогает ему работать с певцами и почему западные СМИ называют его «Дягилевым на ЛСД».
О физике в опере
Опера — очень требовательный жанр, в котором соединяется многое, от написания либретто до административной работы, когда у тебя 30-40 человек в постановке. В Америке это нормально, если арт-директор, режиссер, автор идеи, еще и исполнительный продюсер — в одном лице. Это сплошь и рядом, кроме самых больших, многомиллионных организаций вроде Метрополитен-оперы.
Необходимость держать в голове множество задач, которые нужно параллельно решать, — артистических, административных, поиска денег, людей, рекламы — это как в математике. Важны детали, «минус» потерял — и все пропало. Мои проекты, наверное, успешны потому, что я способен все контролировать, быстро вникать и точно определять, что не так.
О балете и МГУ
Еще в детском саду я начал заниматься балетом, потом был большой перерыв, а когда я поступил в МГУ на физический факультет, курсе на втором записался в народный ансамбль. К сожалению, его закрыли, и я стал брать частные уроки. В 2006 году я отправился в институт Коннектикута получать докторскую степень по физике и практически каждые выходные ездил в Нью-Йорк заниматься в открытом балетном классе. В один прекрасный день совершенно случайно мне предложили стипендию в одной из лучших танцевальных школ страны.
Скоро мне захотелось двигаться дальше. Я поступил в Нью-Йоркский университет и получил степень магистра изящных искусств. Учеба включала в себя курс по режиссуре, композиции, литературному и актерскому мастерству, истории искусств, музыки и видеопродакшену.
Так хореография перешла в режиссуру. Моим первым проектом стал спектакль, состоявший из разных барочных оперных отрывков. Я сам написал сценарий на английском, заказал перевод на итальянский, сделал аранжировки (помогло то, что окончил в России музыкальную школу) и поставил. Все прошло с успехом, была рецензия в «Нью-Йорк Таймс». Для дебюта это огромная удача.
О деньгах
Ставить оперу очень дорого. На дебютный спектакль я копил два года. Работал официантом на Таймс-сквер, консультантом в магазине одежды, ассистентом стилиста в журнале. Собрав денег, нашел крутое пространство, посмотрел и понял, что хочу ставить только здесь. Мне назвали какую-то космическую сумму, но я отправился к их директору и со слезами на глазах сказал, что, кроме этой площадки, нигде не вижу свой проект. В итоге мне снизили арендную плату в три раза.
Зарплаты в таких постановках небольшие, все работают в основном на энтузиазме. Это очень типично для Нью-Йорка. Но для меня уже тогда было принципиально важно платить, потому что когда люди работают бесплатно, это значит, они делают тебе одолжение. Может, я плачу мало, но мне важно, что человек нанят и я могу с него спрашивать.
Об исполнителях
В Нью-Йорке артистов, наверное, столько же, сколько официантов. Часто это одни и те же люди. Все приезжают с большой мечтой и первое время готовы работать, лишь бы засветиться. Есть определенные места, студии, где проводят открытые кастинги. Когда мы искали исполнителей, то просто повесили там объявления.
На первый же кастинг ко мне пришло человек 60, в основном американцы. Среди них были недавние выпускники и те, кому за 50, с большим исполнительским опытом. Были случаи, когда певцы в процессе подготовки понимали, что не могут дальше работать, тогда искали других. За эти годы я прослушал 400-500 исполнителей, поэтому мне достаточно десять секунд, чтобы понять, вокально подходит мне человек или нет.
Об интерпретации классики
В принципе, я отношусь довольно уважительно к тому, что написано. Никогда не иду против текста и музыки, но пытаюсь найти моменты, где можно что-то добавить. Например, в марте я буду ставить в Майами «Летучую мышь» и заменю одну арию на песню Леди Гаги, чтобы добавить комедийный эффект. Мне кажется, это приемлемо в наши дни.
Помню, как мы привезли обновленную версию «Иоланты» в Сан-Франциско вместе со сценами из «Бориса Годунова». У нас Борис был начальником ГУЛАГа. Местная публика это очень хорошо приняла. А мне было интересно читать комментарии из России в духе: «Американцы совсем сошли с ума». То есть, не видя, люди уверились, что мы сделали какую-то ерунду.
На самом деле никакой издевки над оригиналом не было. Это была попытка найти подобную ситуацию в современной истории, когда человека, облеченного властью, разрывает внутренний конфликт и тот же самый угнетенный народ в виде зэков. По-моему, эта параллель хорошо вписалась в оперу.
Каким-то чудом мы нашли под Сан-Франциско православную звонницу. Ее владелец поставляет колокола для русских церквей в Америке. Он сдал нам эту звонницу в аренду. Даже в Метрополитен нет настоящих колоколов, а у нас был звонарь-американец, который перешел в православие и выучил частично русский.
О «Дягилеве на ЛСД»
Я бы с удовольствием показал в России нашего «Золотого петушка», потому что в Нью-Йорке это была бомба — весело и ярко, меня даже обозвали «Дягилевым на ЛСД» (смеется). В другой рецензии написали, что постановка сделана «с большим уважением к плохому вкусу», сравнив оперу с «Шоу Бенни Хилла» (британский комедийный телесериал, популярный в 1970-1980-е. — Прим. ред.).
У меня действительно царь Додон — своего рода Бенни Хилл. Было так смешно, что люди даже не читали титры, — все было понятно. Шамаханская царица — в костюме с хохломой и неоном. Вся сцена завалена огромными клубками пряжи, висели разрезанные русские платки. Я считаю, что театр должен быть качественным развлечением.
О «Черном квадрате»
Изначально была идея восстановить оригинальную «Победу над Солнцем», как в 1913 году, но потом поняли, что это невозможно, да и не очень актуально. Вещи, которые шокировали тогда, превратились сейчас в обыденность. Никого не удивишь, например, рвотой на сцене. Сегодня это в каждой третьей опере.
Я решил создавать оперу по мотивам, придумал сюжет, сделал перевод текста Крученых на английский — может, неточный с литературной точки зрения, но близкий эмоционально. Я сознательно не даю зрителю ответов, а предоставляю материал для размышлений. Название «Черный квадрат» я взял из соображений маркетинга: «Победа над Солнцем» по-английски звучит слишком длинно. Тем более что на Западе авангард — самая актуальная часть русского искусства.
